Условно-рефлекторные (кондиционирование) и когнитивные модели
К числу этих моделей относятся как хорошо известные теоретические схемы:
· условно-рефлекторная теория в форме классической модели (И. П.Павлов),
· кортико-висцеральная теория формирования внутренних болезней (К. М.Быков,
И. Т.Курцин), послужившая развитием предыдущей;
Так и более современные модели:
· импринтинг (К. Лоренц),
· выученная беспомощность (М. Зелигман).
Классическая условно-рефлекторная модель и кортико-висцеральная теория
В 20-30-е гг. ХХ в. в работах И. П.Павлова и его учеников была создана физиологическая модель внутреннего психологического конфликта. В опытах с животными было обнаружено, что к развитию соматических нарушений приводит «сшибка» рефлекторных процессов, иначе — одновременная активизация с помощью одного и того же условного стимула противоречащих друг другу безусловных рефлексов — например, пищевого и оборонительного. Тем самым, согласно этой модели, в основе психосоматических расстройств у человека также лежит «сшибка» условных рефлексов, имитирующая ситуацию неопределенности, содержащую логически неразрешимые противоречия. Еще один физиологический механизм психологических срывов — образование «патологических» условных рефлексов. Например, бронхоспазм у больного бронхиальной астмой, возникающий не при вдыхании аллергена, а лишь при виде изображения предмета, играющего его роль (например, растения с сильным запахом). Практическим применением этой теории стала условно-рефлекторная терапия, то есть исправление или угашение «лишних» условных рефлексов путем их сшибки с безусловными. (Одной из первых областей, в которых данный метод был применен — еще в 30-е гг., — стало лечение алкоголизма с помощью формирования условно-рефлекторной рвотной реакции, по И. Ф.Случевскому).
Приложением павловской условно-рефлекторной теории к клинике явилась кортико-висцеральная теория К. М.Быкова и И. Т.Курцина (50-е гг.), объясняющая происхождение внутренних (на самом деле, психосоматических) болезней следующим образом: кора головного мозга может непосредственно влиять на состояние внутренних органов (по механизму условных рефлексов) и соответственно непосредственной причиной психосоматических заболеваний является нарушение динамики физиологических процессов (баланса возбуждения и торможения) на уровне коры головного мозга. Исходя из этих представлений, был предложен неспецифический метод лечения внутренних болезней с помощью охранительного торможения (длительного искусственного сна).
С точки зрения телесно-ориентированной психокоррекции, осознавание телесных ощущений, связанных с тем или иным внутренним органом, и проработка этих ощущений способствует нормализации функционального состояния этого органа. В основе получаемого подобным образом положительного эффекта лежит по-видимому достижение более полноценного функционирования корково-корковых взаимосвязей, то есть согласование активности сомато-и висцеросенсорных зон коры и ее лобных областей. Тем самым подобные психокорекционные техники также можно рассматривать, как практическое приложение кортико-висцеральной теории.
В дополнение к первоначальным, условно-схематическим концепциям И. П.Павлова, последующие работы физиологов его школы привели к представлению об условном рефлексе как объединении безусловных рефлексов, каждый из которых соответствует не простой линейной схеме рефлекторной дуги, а «многоэтажной», представленной на различных уровнях центральной нервной системы (Асратян Э. А., 1981). Отсюда пришло понимание, что у человека условные рефлексы могут формироваться как на сознательном, так и на бессознательном уровне. А это значит, что один и тот же рефлекс может осуществляться на разных уровнях. Важнейшим для психокоррекционной практики следствием этой теоретической модели является то, что на нижних «этажах» рефлекторной цепочки — на подкорковом, подсознательном уровне — рефлекторный акт может осуществляться автономно, без ведома и согласия вышестоящего — коркового, сознательного уровня. К тому же это происходит и быстрее, так как задействуется меньше «инстанций». (Как обычно в многоуровневой, иерархической системе управления «верхи» неповоротливы и инертны. Они узнают о происшедшем в последнюю очередь и лишь потом делают вид, что все позитивные процессы происходят благодаря их вмешательству, а негативные — несмотря на их неодобрение). И в типичном случае вначале происходит простой (привычный, автоматизированный) условнорефлекторный акт, а лишь затем возникает его осознавание.
Эти схематические представления непосредственно приложимы к механизмам возникновения эмоций, которые представляют собой условные рефлексы, функционирующие на неосознаваемом уровне. Точнее, автоматически-бессознательно включается первое звено сложной рефлекторной цепочки эмоциональной реакции; доступной же осознаванию эмоция становится на более поздней стадии. Для понимания этого механизма необходимо вспомнить о теории происхождения эмоций по Джемсу-Ланге, согласно которой эмоциональная реакция начинается с рефлекторного изменения состояния мышц и внутренних органов. Точнее, вначале возникает эмоциональная реакция на уровне «подсознательной» части мозга — коры правого полушария мозга и лимбико-ретикулярной системы. Вслед за ней наступает очередь вегетативного сопровождения, то есть вызванного эмоциями напряжения мышц, учащения сердцебиения и дыхания (значение которых в осознавании эмоций подчеркивал В. Джемс), изменения состояния других внутренних органов (на которое обращал первоочередное внимание Ланге). В дальнейшем, когда эти физиологические сдвиги распознаются «сознательной» частью мозга, возникает собственно человеческая, осознанная эмоция.
Иными словами, первоначально мы реагируем на окружающую нас ситуацию подсознательно. Это может происходить либо быстро, буквально за десятые доли секунды, либо напротиво, растянуто во времени, когда эмоция длительное время остается скрытой, созревает подспудно. На данном этапе возникают первоначальные эмоционально-индуцированные сдвиги в состоянии мышц и внутренних органов. И лишь после того, как мы осознаем эти физиологические ощущения, направив на них внимание, мы осознаем свои чувства. (Если же внимание на этом не фокусируется, то эмоции создают некоторый фон, определяющий функциональное состояние человека, его самочувствие и настроение).
Стереотипы эмоционального реагирования в стандартных жизненных ситуациях представляют собой условно-рефлекторные реакции, которые сформировались в основном в раннем детстве. Упрочившись, они стали автоматизированными, перешли на подсознательный режим функционирования и тем самым вышли из-под сознательного контроля. Вернуть их, подчинить сознательной воле — дело непростое, ведь управляются подобные реакции правополушарными подсознательными механизмами, которые «срабатывают» раньше, чем эмоциональная реакция оказывается представленной на уровне сознания.
В частности, это наглядно продемонстрировано на примере переучивания простым двигательным навыкам (Lindley R. H., Moyer K. E., 1961): испытуемый в ответ на условный сигнал продолжает повторять одно и то же автоматизированное движение (оборонительный рефлекс), несмотря на попытки остановить его усилием воли. (Двигательная реакция просто-напросто не успевает подчиниться сознательному контролю, так как подсознательные механизмы управления срабатывают быстрее.) Соответственно для того, чтобы «переучивание» стало эффективным, подобные стереотипные реакции необходимо деавтоматизировать, сделать преимущественно подсознательную реакцию более осознанной. Для этого нужно помочь человеку вернуться в «правополушарное» состояние, ассоцирующееся с детским возрастом, когда рефлекторная реакция еще только формировалась. Подобное состояние у взрослого человека описывается как возврат к «первичному» восприятию (Брюн Е. А., 1993), когда он сталкивается со значимой информацией впервые в жизни, или как физиологическая возрастная регрессия (Сандомирский М. Е., Белогородский Л. С., 1998).
Выученная беспомощность (М. Зелигман)
Модель выученной беспомощности (Seligman M., 1975) возникла в результате опытов на животных по обучению избегания наказания (болезненного удара током). В классических опытах по изучению оборонительного поведения создавались условия, в которых подопытное животное могло избавляться от болезенного воздействия (например, при пропускании электрического тока через металлический пол клетки оставлялся своеобразный «островок безопасости», при нахождении на котором животное оказывается изолированным от прохождения тока). При этом вначале животное находило безопасное положение в результате случайного поиска, в дальнейшем же естественно наблюдалась выработка соответствующих условных рефлексов избегания болезненных стимулов.
В опытах же М. Зелигмана на первом этапе создавались условия, в которых у животного не было никакого пути спасения от регулярно повторяющихся ударов тока, в результате чего создавалась реакция капитуляции, отказа от безуспешных попыток избежать болезненного наказания. Более того, на втором этапе опыта, при помещении обученного подобным образом животного в новую обстановку, в которой имелся «островок спасения», оно не делало никаких попыток избавиться от наказания — срабатывал выработанный ранее стереотип пассивного реагирования. Подобное «беспомощное» поведение подопытных животных сохранялось даже при помещении в новую клетку одновремено с ними других животных, у которых были ранее выработаны «нормальные» условно-рефлекторными реакциии активного избегания наказания и которые должны были служить первым моделями для обучения адаптивному поведению. Тем самым в опыте было обнаружено «негативное», дезадаптивное обучение — своего рода условно-рефлекторный механизм отказа от поисковой активности, названный исследователем обучением беспомощности.
При переносе этой физиологической модели на уровень психологии человека уместнее говорить об обучении его пессимизму, фатализму и пассивности. Если предыдущий опыт убеждает в невозможности изменить ситуацию собственными усилиями, в бесплодности и тщетности попыток что-либо сделать, формируется, во-первых, пессимистический прогноз безысходности и неотвратимости несчастий («выхода нет»), девальвация способности совладания с ситуацией («все усилия напрасны»). Во-вторых, вместо стратегии «победителя» — активного противостояния жизненным трудностям (мотивация успеха) и предусмотрительного ухода от возможных проблем (мотивация избегания неудачи), — усваивается пораженческая стратегия их пассивного принятия, смиренной покорности ударам судьбы. К этому нередко добавляется позиция «страуса», когда человек пытается скрыть от самого себя существование проблемы — как страус, который согласно традиционным поверьям в минуту опасности зарывает голову в песок. Подобная выученная беспомощность не только чревата социальной неуспешностью, но еще и служит источником тревоги и, что самое главное, также предшествует формированию депрессии. Здесь представления данной концепции смыкаются с «тревожными» моделями невротических и психосоматических расстройств, описанными выше.
Обученная беспомощность также тесно переплетается с тревогой и депрессией. Схема их взаимосвязи при стрессе представляется следующим образом (Коростелева И. С., Ротенберг В. С., 1993): вначале формируется продуктивная тревога, направленная на разрешение неприемлемой ситуации, которая затем сменяется непродуктивной, невротической после осознания несопряженности результата и действий. Вслед за ней уже формируется депрессия, характеризующая состояние обученной беспомощности.
Импринтинг
К развитию психосоматических заболеваний причастны и такие физиологические механизмы, как мгновенное и стойкое — на всю жизнь — запоминание значимых событий в раннем детстве. Оно представляет собой разновидность «моментального» обучения — импринтинга.
Понятие импринтинга было предложено выдающимся этологом К. Лоренцем для обозначения так называемого раннего запечатления у животных. И основные характеристики импринтинга изучены именно у представителей животного мира. Поэтому нам придется совершить краткий экскурс в область зоопсихологии, чтобы затем перенести наблюдаемые закономерности в мир человека.
1) Обучение является действительно «мгновенным», может происходить при однократном предъявлении информации. При этом, в отличие от условно-рефлекторного обучения, отсутствует какое-либо внешнее подкрепление.
2) Импринтинг связан с психобиологически значимыми объектами, важными для выживания, как-то: в первую очередь, узнавание родителей (и следование за ними) и сородичей, впоследствии — запоминание источников пищи (для хищных видов — выбор жертвы), в более старшем возрасте — усваивание стереотипов полового поведения. Импринтинг — это именно выбор объекта, который неизгладимо отпечатывается в долговременной памяти. Прибегая к образному сравнению, это происходит примерно так же, как изображение на чувствительной фотопленке, ждущей в темноте своего в полном смысле слова единственного и неповторимого мгновения, запечатлевается почти моментально — конечно, в масштабах психических временных процессов, за сотые или тысячные доли секунды, — при попадании на нее света. Для дальнейших же манипуляций с этим объектом на него переносятся изначально запрограммированные, инстинктивные реакции.
И если объект для подобных манипуляций оказывается совсем неподходящим, просто он оказался в особом месте в особое время — увы, природный механизм в этом случае ошибается. Так, у птенцов, которые должны быть привязаны к матери, чтобы следовать за ней всем выводком, материнский импринтинг происходит в первые минуты после вылупления из яйца, направляясь на ближайший движущийся объект, внешне напоминающий взрослую птицу. И если это оказывается подброшенная коварными экспериментаторами механическая игрушка, то птенцы в дальнейшем начинают неотступно следовать за ней, как за матерью.
То же самое происходит и у приматов. Классический эксперимент на детенышах обезьян был произведен Харлоу в 1959 (в описании Ж. Годфруа (1992) — «Детеныши обезьян, влюбленные в манекен»). Маленькие обезьянки, ни разу не видевшие свою мать, привязывались к заменявшему ее манекену (выбирая при этом тот из манекенов, который наощупь больше напоминал живое теплое прикосновение). Применительно же к человеческой психике, подобным образом реализуется такой телесно-психологический феномен, как формирование привязанности, или бондинг (см. подробнее в описании психодинамической телесной психотерапии).
3) Импринтинг в основном наблюдается в раннем возрасте, начиная с первых часов жизни. Это связано не только с тем, что животное встречается с некоторой информацией впервые в жизни, но и с тем, что нервная система находится в состоянии повышенной готовности к запечатлению специфической информации, своего рода предуготовленной впечатлительности. Подобное состояние существует на протяжении ограниченного временного отрезка, носящего название критического периода (критического по временным ограничениям: если время упущено, импринтинг уже не происходит), или сенситивного периода (подчеркивается связь именно с избирательной восприимчивостью).
Здесь нужно отметить, что человек, в отличие от животных, обладает значительно более гибкими способностями к обучению. Он может испытывать повторные состояния повышенного запечатлевания информации — искусственные периоды сенситивности, в качестве которых выступают измененные состояния сознания (Белогородский Л. С., Сандомирский М. Е., 1996). И если для животных результат импринтинга считается необратимым (поэтому, к примеру, животное, родившееся в неволе, не сможет существовать в дикой природе), то человеческая психика и в этой области способна к переучиванию.
У взрослого человека влияние усвоенной подобным образом информации на актуальное психоэмоциональное состояние неявно подразумевает и кратковременный психологический возврат (регрессию) в соответствующий детский возрастной период (Захаржевский В. Б., 1993). Отсюда и предлагаемый в психокоррекции способ избавления от психосоматических расстройств — кратковременный возврат пациента «в детство» и исправление недостатков его собственного прошлого, или реимпринтинг.
Запечатлевание информации путем импринтинга — именно тот случай, когда отучиться труднее, чем научиться. Физиологически в его основе лежит правополушарное научение. Как показано Л. И.Московичюте и В. И.Голод (цит. по А. В.Семенович, 2002), даже в вербальной сфере, за которую отвечает левое полушарие, с ним, с полушарием доминантным, связано лишь содержание обучения; эффективность же научения зависит от субдоминантного — правого полушария. То же справедливо и по отношению к невербальному научению. Поэтому с коррекционной точки зрения именно переход в «правополушарное» состояние сознания — физиологическая возрастная регрессия — является оптимальным способом реимпринтинга.